«Стихи не пишутся — случаются…”

–  Эмилия знаю, что Вы собрали вокруг себя уже достаточно большую аудиторию читателей, подписчиков и мне подумалось, что им будет интересно узнать больше о любимом авторе.
Расскажите нам, как вы пришли в мир поэзии?
Вы ведь по профессии достаточно далеки от литературы, так ведь?

Сначала процитирую отрывок из моего рассказа «Запах книги»:
«Читать меня научила моя прабабушка Анастасия. Она окончила до революции два класса церковно-приходской школы, знала только старославянские буквы и читала по слогам. К тому же, была туга на оба уха. Однако мы с ней отлично понимали друг друга.  Дело было зимой. До моего четвертого дня рождения оставалось полгода. Мама и папа — преподаватели английского языка — работали с утра до ночи и не заметили, что процесс обучения их собственного ребёнка грамоте идёт полным ходом. Буки-аз — ба, добро-есть — де, глаголь-он — го…  Букварём служили листки отрывного календаря. Так прошло пару недель. Я уже начала потихоньку воплощать полученные от бабы Насти знания в жизнь. В одно из воскресений мама   обнаружила, что дитя глядит в календарик и бормочет нечто невнятное. Прислушалась и поняла: вслух воспроизводится старославянский алфавит. Переобучение на современный лад потребовало изрядных усилий обеих сторон, поскольку мне очень приглянулись все эти буки и веди.  Но всё же к четырём годам я уже нормально читала первые детские книжки. Тогда же был создан первый поэтический шедевр:

«Дятел дерево долбит.
Дятел в дерево стучит.
Видно, на ужин
Жук ему нужен.»

Не знаю, возможно, это был плагиат. До сих пор не уверена.»
Но, если серьезно, первые попытки стихосложения возникли лет в четырнадцать.

«Замирают аисты в жёлтых кружевах.
В чём-то давнем кается осени трава.
Все одежды ивою сброшены в ручей.
Наготу тоскливую прячет дым ночей.»

Школьная учительница украинской литературы очень хотела отнести мои стихи в городскую молодежную газету, но я упёрлась и категорически отказалась, почему-то зная, что пока не время. Потом всё заглохло надолго. Баловалась стишочками для капустников и КВНов, сочиняла «поздравлялки» и прочую белиберду.  Много (очень много!) лет спустя «процесс пошёл» снова и привёл меня в Харьковский Клуб песенной поэзии имени Ю. Визбора, ставший для меня поэтическим домом. Там я впервые озвучила своё творчество перед аудиторией бардов и поэтов, там были написаны первые песни на мои стихи.
 –  А где были первые публикации? Ваши ощущения? Был ли страх перед читателем?

Андрей Вознесенский называл чтение стихов перед залом «публикацией на воздухе». Так что такая «воздушная публикация», как я уже говорила, была в клубе им. Визбора. А первая книжечка вышла в 2001 году, за две недели до эмиграции в Германию.   Презентация и творческий вечер в клубе, а потом всё! Улёт в иноязычность! Аудитории я не боялась, у меня к тому времени был солидный стаж преподавания и чтения лекций в медицинской академии последипломного обучения врачей, я привыкла владеть вниманием слушателей! Нет, я боялась совсем другого: потерять читателя, уехав за рубеж.  Думала, что там не смогу писать. Но всё же стихи слагались, и я ежегодно привозила их на родину и читала в родном клубе на творческих вечерах. В Харькове с интервалом в несколько лет вышли еще три сборника моих стихов.

– Эмилия, в детстве кем Вы мечтали быть?

Опять, пожалуй, приведу отрывок из моего рассказа «Тётя доктор»:
«… Когда мне, трехлетней, взрослые делали «козу» и с умильной улыбкой спрашивали:«Ну-у? А кем ты хочешь стать?», я поначалу сопела и отмалчивалась. Но, когда мне стукнуло четыре, я решила: пора! Пора определяться с выбором профессии! Обнаружились три дороги, как в известной сказке про витязя. Теперь на вопрос о будущей специальности я чётко отвечала: «Прачкой, балериной или врачом!»

Для начала нужно было решить вопрос со спецодеждой и инструментарием. Мама и папа позаботились  о пластмассовом корытце, тазике и стиральной доске, а также выдали кусок «Детского мыла»… Всё бы ничего, но результатом болтания в воде были «цыпки» на руках, которые мама по вечерам пыталась лечить с помощью глицерина — щипучей  дряни, вызывавшей мой бурный протест и громкий ор. Через недельку на первой дороге был поставлен решительный и крупный крест!
Тогда я решила посвятить себя искусству и стать прямо, как Уланова в телевизоре… По вечерам я «входила в образ», созывала публику в лице родителей, бабушки и дедушки и начинала «танец», мурлыча под нос собственную интерпретацию музыки Чайковского. Мой, ну, о-о-о-чень «музыкальный» слух выдавал такую оригинальную трактовку, от которой несчастный Петр Ильич на том свете, наверное, громко рыдал. Да!—был еще один существенный момент: билеты на «спектакль» (клочки  бумаги)  выдавал подросток Юра, с которым папа занимался английским. Однако ближе к зиме Юра перестал приходить, родители возвращались домой уже ближе к ночи, поэтому все па и фуэте накрылись медным тазом.
Логика судьбы подталкивала меня к медицинской карьере.»
Короче говоря, я уже лет в пять чётко знала, что стану врачом. Так и случилось. И я не разу не пожалела о своём решении.

– В юности читать любили? Что нравилось больше всего?
Все книги, которые мне приносила мама из институтской библиотеки. А вкус у мамы был отменный. Поэтому всё лучшее в мировой литературе оказывалось на моём столе. Читала я запойно, залпом, одним глотком. Так, кстати, читаю и доныне, если книга интересная.

– Поделитесь, пожалуйста, Вашими литературными предпочтениями? Кто они, ваши кумиры сейчас?

Предпочтения менялись с возрастом. Сейчас из русских классиков на первом месте Пушкин и Толстой. Мои кумиры в поэзии — Ахматова, Пастернак, Вознесенский, но главным всё же был и есть Бродский.

– Говорят, чтобы не потерять навык, нужно писать каждый день. А Вы тоже придерживаетесь такого мнения или пишете только по вдохновению?

Писать каждый день? То есть, усаживаться перед компьютером и объявлять себе: я буду писать стих? Нет, ни в коем случае!  Любимейший Андрей Андреевич Вознесенский гениально обозначил суть сотворения поэзии:
«Стихи не пишутся — случаются,
как чувства или же закат.
Душа— слепая соучастница.
Не написал — случилось так.»
Мне тут нечего добавить.  Просто жду, надеюсь, что вновь «случится». Это очень мучительное ожидание, между прочим.

– Кто для вас самый главный критик?

Иногда коллеги по перу дают дельные советы, прислушиваюсь к ним, но не всегда следую рекомендациям.  Памятую о Слоне-Живописце из известной басни Михалкова. Бедняга принимал все наставления к исполнению. Результат был катастрофический. Доверяю своему внутреннему чутью и чувству меры.

 – Как вы реагируете на негативные отзывы?

Ну, я не обязана всем нравиться как поэт. Сейчас много хороших поэтов и совсем немного поэтов прекрасных. Читателю есть из чего и из кого выбирать.  Я никого не уговариваю читать мои стихи. Но благодарна тем, кто их читает. Очень ценю моих читателей. И вовсе не потому, что жду от них дифирамбов. Просто они меня понимают, принимают мой внутренний мир, являются моими единомышленниками. Вот это и есть самое дорогое, вот это и сообщают новый импульс к творчеству. Я много лет писала «в стол», точнее, в компьютер. Спасаясь от горя после смерти самых близких людей, пришла в «сеть» со своими подборками и с удивлением обнаружила, что моя поэзия находит отклик.

– Да, это так. Мне тоже близко Ваше мироощущение. Вы прозу тоже пишете? Где можно её почитать?

Из приведенных выше отрывков ясно, что прозу тоже пишу. В сетевых и «бумажных» альманахах и журналах периодически публикуются мои рассказы, эссе, прозаические миниатюры. В прошлом году в журнале «Этажи» и на сайте «45-я параллель» вышла моя документальная повесть о войне «Ангел Холодной Горы». Сказки тоже сочиняю, и мне это невероятно нравится!

– Откуда приходят идеи?

 Понятия не имею. Откуда-то приходят.

– Среди ваших близких друзей есть поэты, писатели?

У меня нет близких друзей. Есть мои родные, которыми очень дорожу. Есть замечательные поэты и художники, с которыми тепло общаюсь и дружу виртуально. Это люди, близкие мне по духу, по мировоззрению.  Может, когда-нибудь увидимся воочию. Как Бог даст.
– Чьи стихи из ваших современников наиболее вам близки?

Не скажу.  Я дружу, переписываюсь, обмениваюсь мнениями с очень многими поэтами из разных стран, в том числе, с теми, чьи имена весьма популярны. Конечно же, у меня есть мои собственные предпочтения, но оставлю их при себе. Никого не хочу обижать, выстраивая табель о рангах. В конце концов, моё личное восприятие не есть абсолют.

-Да, я Вас понимаю. А как насчёт чистоты речи?  Вы согласны, что в современном стихотворении должна сохраняться высокая требовательность к слову?

 Требовательность к слову должна быть всегда, независимо от эпохи. И не только в поэзии. В любом обращении к слушателю, читателю, зрителю, будь то газетная статья, пьеса, выступление по радио, да что угодно. Выходишь со словом к людям — неси полнейшую ответственность. Вот Евангелие от Матфея, глава 12, стих 36: «Но говорю вам, что в День Суда люди дадут отчет за каждое пустое слово, которое они сказали.».
Не грех бы об этом помнить всем пишущим, говорящим, поющим.

– Вы любите путешествовать? Если да, то расскажите о вашем самом ярком впечатлении. Много пишется во время путешествий? Или всё приходит по возвращении? Поделитесь, как это происходит?

Обожаю писать «путешественные рассказики» о своих приключениях во время поездок в разные страны и города. Конечно, делаю это по возвращении домой. Получаю очень теплые отклики читателей, так что надеюсь эту серию однажды продолжить.  Яркие впечатления, говорите?  Выше крыши! Я, куда ни поеду, получаю такие «яркие моменты», что лучше бы поменьше! Вот, опять цитата… На это раз рассказик под названием «Кошмар на улице Пляжей». Как Вам заголовок, нравится? А теперь отрывок:
«…полюбуемся декорацией к пьесе: на часах половина одиннадцатого вечера, за окном море с зыбучими песками, пустынный тёмный пляж, одинокий фонарь на столбе, освещающий метров пять пространства вокруг. Я одна-одинёшенька в комнате.
И в это время…
Страшный стук в окно! Стук в окно на втором этаже?! Да, именно! Впечатление, что кто-то из всех сил молотит кулаком в стекло! Штора задёрнута, и от этого еще страшнее… Я спрашиваю себя, не сошла ли я с ума? Может, это галлюцинация? Но, опровергая мои психиатрические гипотезы, стук повторяется с нарастающей силой, и у меня возникает ощущение, что стекло сейчас разлетится на мелкие кусочки, и тогда…  Дальше моя фантазия впадает в ступор от ужаса…
Что делает в таком случае нормальная представительница слабого пола? — Правильно: выскакивает в коридор гостиницы и громко кричит: „Help me! Help me!“ Или, по крайней мере, дрожащей рукой нажимает на телефоне кнопку вызова портье и задыхающимся голосом произносит то же самое…
Что делает женщина абсолютно ненормальная, то есть я? Мчится к окну и отдёргивает штору! И что же? Ах, ты, сволочь!»

– Все мы любим мечтать, а творческие люди особенно, так как в душе всегда остаются детьми и, может быть, именно поэтому они так легко парят в облаках.
– А какая Ваша самая большая мечта?
Жизнь прекрасна и достойна ежесекундного удивления!  О чём тут мечтать! Слава Богу за всё!

Беседу провела НАТАЛИЯ МАСКОВА